герои которых тоже войдут в нашу жизнь!
Внезапно Джафар Джабарлы поскучнел и на наш вопрос, что с ним, неожиданно разоткровенничался:
— Раскрою вам один секрет. Я написал новую пьесу, но пока ее никто не видел. События в пьесе происходят в современной деревне. Пьеса посвящена тем, кто борется за создание колхозов. Главный герой — инженер Яшар, которому мешают притаившиеся кулаки.
— Джафар-муэллим! Сейчас, когда в селе резко обострилась борьба, ваша пьеса очень актуальна! — воскликнул я с восторгом.
— Я тоже так думал, но, увы, у нее есть недоброжелатели.
— Неужели у вас могут быть недоброжелатели?
— Как у нас говорят: сжигая других, я сам горю, только дыма не видно. А все продолжают завидовать мне.
— Но кто может помешать, — удивился я, — если такая пьеса всем нам очень нужна?
— Кое-кто в театре воротит нос.
— Пусть отсохнут языки у тех, кто мешает такому хорошему человеку. — Первую фразу произнесла в этот вечер мать Мюлькджахан.
— Ничего, может быть, еще поставят, — пытался успокоить гостя Керим.
— У нас в народе говорят, что всякая вещь хороша в свое время! — с горечью произнес Джафар Джабарлы, а потом неожиданно обратился ко мне с просьбой спеть баяты, но непременно печальные.
И я запел:
О друг мой Керим,
Глаза мои слепнут от слез
И сердце исходит кровью,
Печаль поселилась в моей душе.
Если океан превратится в чернила,
А дремучие леса станут перьями,
То и тогда никто не сможет передать,
Как горька моя судьба.
Джафару Джабарлы пришлись по душе баяты, спетые мною. Он тихо подпевал мне. А позже восторгался сокровищами, которые хранятся в народной памяти, советовал мне использовать то, что дает народная поэзия.
Засиделись мы допоздна. Прощаясь, Джафар-муэллим пригласил нас на завтрашний спектакль в драматический театр, где состоится премьера его пьесы «Невеста огня».
Я подарил Кериму свою книгу и на титульном листе написал: «Отцу героев Джафара Джабарлы — от поклонника творчества Джафара Джабарлы», и попрощался с другом и его семьей.
Я был доволен поездкой в Баку. Дела, порученные мне, выполнил: Ходжаталиева освободили от занимаемой должности, профессора Мансура Рустамзаде назначили главным врачом агдамской районной больницы с исполнением обязанностей заведующего отделом здравоохранения райисполкома. Обещали прислать в срочном порядке директора партшколы и главного редактора газеты. Удалось получить оборудование для сельскохозяйственного техникума, в который назначена специальная комиссия с инспекцией. Мне приготовили хорошие клише для нашей газеты. И главное — в продажу поступила моя новая книга; несколько экземпляров я вез в своем чемодане.
За те несколько дней, что я отсутствовал, в Агдаме произошли изменения. Районного прокурора освободили от занимаемой должности как не справившегося с работой, хотя до моего отъезда в Баку об этом не было сказано ни слова. Но самым удивительным было назначение на это место Нури Джамильзаде.
Начальника районного ГПУ Сулейманова отозвали в Баку, и он снова собирался в путь. Пока было неизвестно, кого назначат на его место, но в Агдам прибыл комиссар внутренних дел; он уже несколько дней разъезжал в машине по сельским советам вместе с заместителем Сулейманова — Кюраном Балаевым; ночевать почему-то отправился в Шушу, пренебрегая помещением, которое ему предоставили в Агдаме.
Из Тифлиса приехал инструктор Закавказского крайкома ВКП(б) и, захватив с собой секретаря райкома Мадата Кесеменского, тоже поехал по селам.
Председатель республиканского потребсоюза явился в Агдам из Баку, чтобы отсюда руководить хозяйственным обеспечением соседних с Агдамским районов.
Я приступил к работе, когда никого из начальства в городе не было. Едва я сел за свой стол, чтобы просмотреть корреспонденцию, которая накопилась за пять дней моего отсутствия, как в кабинет, торопя и приободряя друг друга, вошли несколько человек, по внешнему виду которых было ясно, что приехали они из деревни.
Вошли и остановились около двери. Я встал и предложил им сесть. Но они продолжали стоять, переглядываясь и подталкивая локтями друг друга, и не говорили ни слова.
— Кто-нибудь из вас заговорит или нет? В такое жаркое время, когда решается судьба урожая, вы приехали сюда. Вам, очевидно, что-то надо очень срочное, не так ли? Так говорите же!
И тут развязались языки. Высокий крестьянин в папахе бойко заговорил:
— Мы сами знаем, что сейчас на полях кипит работа. Но мы не гулять пришли! Мы жалобщики!
— Я слушаю вас!
— Вчера по указанию председателя райисполкома Чеперли тремя тракторами вспахали уже засеянные зерном участки, а теперь требуют, чтобы мы на этих землях посадили хлопок. Дорогой товарищ райком, неужели он действует по законам, которые установила Советская власть?
— Сеять зерно, а потом перепахивать участки — беззаконие, — сказал я как можно спокойнее. — Не позднее завтрашнего дня райком разберется в этом безобразии. Вы из какого села?
— Из Марзили.
Черт бы побрал этого Чеперли-Гюрзали!.. Так испортил, что не поправишь! Что им говорить, этим крестьянам, ни с чем отправить домой?
— Неясно разве, что я вам сказал?
Они пошептались, и снова вперед вышел высокий:
— Так-то оно так, ясно, конечно, но когда вы рассмотрите нашу жалобу?
— Я же вам сказал: завтра.
— У аллаха, говорят, больше завтрашних дней, чем зерен в мешке.
— Мне нужно посоветоваться, чтобы дать вам ответ.
— Пока ты, дорогой товарищ райком, будешь советоваться, нам велели взять семена хлопчатника и засевать перепаханные участки.
— Раз уж перепахали землю, не пропадать же ей! Может, посадите хлопчатник? А виновного мы обязательно накажем. Но сейчас ведь не поправишь уже, и оставлять землю пустой нельзя!
В разговор вмешался парень в кепке, из-под которой выбивались кудрявые рыжие волосы. Он повернулся к своим и выпалил:
— Я говорил вам? Убедились? Незачем было идти! И тут предлагают сеять хлопок!..
— Ну вот, — прервал я его. — Чуть что, сразу же неверие!.. А как у вас с водой? — поинтересовался. — Может, земля все-таки вытянет хлопок?
— У нас не вода, а слезы! Летом в бурдюках издалека носим, и то для питья…
— Как говорится, — перебил его полный бородатый человек, — на моих коленях сидит и мою же бороду выщипывает! Раз государству нужен хлопок, то крестьянин, что растит его, может и без хлеба обойтись, — так, что ли?
— Безусловно, нельзя было перепахивать ваши земли, уничтожать посевы, но, как говорится, если уж умер кто-то, все равно его надо хоронить!.. Но мы этого дела не оставим, я обещаю вам!
Высокий, говоривший первым, укоризненно посмотрел на меня:
— Нас еще рано хоронить.
— Я же к слову!
— Но без хлеба это может случиться.
— Виновные будут наказаны!
— А какая нам от этого польза?
